![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Запись 22. Живая вода
22 день 7020 лета.
Ох, я только поздно вечером добралась до дневника! События развернулись так, что я не успеваю дышать, что уж говорить о вдумчивом конспектировании фактов? Да и разум не особенно поспевает за калейдоскопом меняющихся действий. И так все странно... Однако, перо уже в который раз помогает мне обрести душевное равновесие. Лист бумаги – словно опора.
Итак, я возвращаюсь к хронологии. Вчера вечером (всего лишь вчера?!) я осталась одна в Избушечке, затаившись в ее темноте на пару с Котом. Все ушли, я бы даже сказала «бросили меня», если бы была истеричной натурой. Но истерики мне не по рангу. Да и смысла в них нет. А вот разумность действий Ягуси, Лешего и Лучезара вполне логична. Они ушли на разведку, я осталась под прикрытием стен Избушечки.
Особенно заняться было мне нечем. Зажигать свечу я не рискнула, и темнота способствовала разве что паническим размышлениям. А это было ни к чему. И я самым банальным образом легла спать. Кот пообещал меня разбудить, когда наши вернутся. А заодно поохранять мой сон. На самом деле, гораздо больше уверенности мне придавала запертая дверь и крепкие ноги Избушечки. Пнула же она не так давно таинственного врага, покушавшегося на нашу дверь. А уж в преданности бревенчатого строения на курьих ножках мне сомневаться не приходилось. Мурчание Кота под ухом и поскрипывание бревен действовало успокаивающе, и я быстро заснула. Не скажу, что сон мой был безмятежен, какая-то часть сознания пребывала в ожидании, но я по крайней мере получила отдых.
А глаза открыла, едва Кот тронул меня за плечо. Я мгновенно села в своем кресле-постели, уронив на пол подушку. Чернота ночи уже сменилась серыми красками предрассветного часа. За дверью слышались звуки. Кот запрыгнул мне на руки и навострил уши. Кряхтение. Шорох. Нелитературное выражение.
– Матушка возвращается, – расслабился Кот. – Ее, родимую, ни с кем не спутаешь.
Да уж.
Я подошла к двери. Прислушалась. Вот бас Лешего, ворчит. Вот тенор Лучезара, огрызается. И Ягусино:
– Аккуратнее, ироды!
Я бесшумно отодвинула засов, приоткрыла дверь (прабабушка, видно, смазала петли – ни единого скрипа не просочилось). Одним глазом в щелочку.
Дальше...
Ох, я только поздно вечером добралась до дневника! События развернулись так, что я не успеваю дышать, что уж говорить о вдумчивом конспектировании фактов? Да и разум не особенно поспевает за калейдоскопом меняющихся действий. И так все странно... Однако, перо уже в который раз помогает мне обрести душевное равновесие. Лист бумаги – словно опора.
Итак, я возвращаюсь к хронологии. Вчера вечером (всего лишь вчера?!) я осталась одна в Избушечке, затаившись в ее темноте на пару с Котом. Все ушли, я бы даже сказала «бросили меня», если бы была истеричной натурой. Но истерики мне не по рангу. Да и смысла в них нет. А вот разумность действий Ягуси, Лешего и Лучезара вполне логична. Они ушли на разведку, я осталась под прикрытием стен Избушечки.
Особенно заняться было мне нечем. Зажигать свечу я не рискнула, и темнота способствовала разве что паническим размышлениям. А это было ни к чему. И я самым банальным образом легла спать. Кот пообещал меня разбудить, когда наши вернутся. А заодно поохранять мой сон. На самом деле, гораздо больше уверенности мне придавала запертая дверь и крепкие ноги Избушечки. Пнула же она не так давно таинственного врага, покушавшегося на нашу дверь. А уж в преданности бревенчатого строения на курьих ножках мне сомневаться не приходилось. Мурчание Кота под ухом и поскрипывание бревен действовало успокаивающе, и я быстро заснула. Не скажу, что сон мой был безмятежен, какая-то часть сознания пребывала в ожидании, но я по крайней мере получила отдых.
А глаза открыла, едва Кот тронул меня за плечо. Я мгновенно села в своем кресле-постели, уронив на пол подушку. Чернота ночи уже сменилась серыми красками предрассветного часа. За дверью слышались звуки. Кот запрыгнул мне на руки и навострил уши. Кряхтение. Шорох. Нелитературное выражение.
– Матушка возвращается, – расслабился Кот. – Ее, родимую, ни с кем не спутаешь.
Да уж.
Я подошла к двери. Прислушалась. Вот бас Лешего, ворчит. Вот тенор Лучезара, огрызается. И Ягусино:
– Аккуратнее, ироды!
Я бесшумно отодвинула засов, приоткрыла дверь (прабабушка, видно, смазала петли – ни единого скрипа не просочилось). Одним глазом в щелочку.
Дальше...